Предисловие

Этот рассказ написали мы вдвоём — я и моя подруга прозаик-новеллист Нина Кузнецова (её сайт: нинакузнецова.рф). Я всегда думала — как это некоторые пишут вдвоём, Ильф и Петров например. А вот и в моей жизни так получилось. Сначала Нине пришла в голову идея написать рассказ, героиней которого была бы я. Потом я придумала общую идею сюжета для рассказа и некоторые детали и эпизоды. По ним Нина написала первый вариант рассказа, добавив много своих деталей. А третьим шагом я взяла её рассказ и переделала его, сделав второй свой вариант — так получился окончательный вариант. Я решила напечатать на сайте два варианта — свой и Нины, может, кому-то будет интересно сравнить, как два человека написали по одному сюжету. Сначала идёт мой текст, потом, выделенный курсивом — текст Нины Кузнецовой. Этот рассказ посвящён городу Нюрнбергу, моему любимому городу, где волей судьбы я провела один, самый нелёгкий, но прекрасный, год моей жизни.

Мои стихи о Нюрнберге      Мои картины Нюрнберг     Мои фотографии Нюрнберга    Я в Нюрнберге

ПРИЗРАЧНЫЙ ГОРОД

«Но там, где сочиняют сны,
обоим разных не хватило.
Мы видели один – но сила
была в нём, как приход весны».
Анна Ахматова

Сегодня я нарисовала его — мой город. Город, который мне постоянно снится уже много лет. Когда-то давно, так давно, что я даже не помню, когда это было и сколько мне тогда было лет, я впервые увидела его во сне, и с тех пор эти сны постоянно приходят ко мне многие годы. Там, во сне, я снова и снова вижу средневековый замок, возвышающийся на вершине горы, опоясывающую город старинную крепость со сказочными башнями, я брожу по узеньким улочкам, покрытым брусчаткой, разглядывая причудливые дома с черепичными крышами, гуляю по берегу тихой речки с красивыми мостиками, выхожу на площадь с часовой башней, и старинные часы звонят торжественно: «Бом, бом…», сажусь на лавочку у фонтана со статуями… Я так часто бродила по нему, что знала наизусть расположение улиц, вид за каждым поворотом, каждую фреску на фасадах его зданий, как будто этот город существовал на самом деле. А между тем он был только сном. Там, во сне, город был такой сказочный, как ожившая иллюстрация из книжек Гофмана или братьев Гримм. Я полюбила его там, во сне, полюбила какой-то сильной и странной любовью — так, как можно любить любимого человека, а не город. Эти сны тревожат мне душу, не давая жить спокойно, мне хочется попасть в него наяву, но это невозможно — ведь он не существует, это только мой сон.

Своими странными снами о неизвестном городе я поделилась с подругой Инной, но она ничему не удивилась: «Лилька, именно тебе и должны сниться такие романтические, загадочные сны! Ты же – необыкновенная, будто сотканная из старины и света, талантливая, нереальная и несовременная! Ты пишешь удивительные стихи, полные запредельной романтики и колдовства, столь же чудесные картины акварельными красками, невесомыми воздушными оттенками переписывать нашу малоприятную реальность, фотографируешь земные красоты только так, как это умеешь делать только ты… Ты даже внешне такая романтическая, с длинными золотистыми волосами, вьющимися, как волны в море, голубыми, как небесная синь, глазами — ты похожа не на современную девушку, а какую-то сказочную принцессу, каких рисуют на иллюстрациях в детских книжках сказок, даже если ты одета в современные джинсы. И кажется, старинная одежда принцессы подошла бы тебе больше, чем джинсы, да не в то время ты родилась, и приходиться носить не то, что тебе подходит. Твоя душа давно ждет какого-то выхода, и вот, нашла-таки! Ты всю жизнь ждешь своего принца, такого же прекрасного и чистого, как твоя душа! А так как таких давно уже не производят на этой планете, то все твои мечты переселились в царство снов, и ты продолжаешь искать его там, во время прогулок по твоему запредельному городу. Но это лишь сон, который не станет явью, — поэтому лучше тебе не искать сказочного принца в призрачном городе во сне, а настоящего парня на Земле!»

«Да вовсе я никого не ищу во сне, я просто вижу город…» — начала говорить я, и осеклась, потому что внезапная догадка пронзила меня: странно, мне самой никогда не приходило в голову, что там, во сне, бродя по этому городу, я не просто гуляю, а кого-то ищу. Но теперь, когда Инна это сказала, я вдруг поняла: а ведь она права. Я как будто искала там кого-то, только сама не понимала этого, и не понимала, что ищу или кого. А в жизни я специально никого не ищу — у меня и без этого времени не хватает: хочется и картину написать, и на фотоэтюды съездить, и сборник стихов к печати подготовить… Конечно, мне время от времени кто-то встречается, как и всем, но почему-то никто не нравится, не затрагивает сердце, не вызывает никаких чувств. Значит, не встретился мне мой человек, моя судьба. А специально кого-то искать, мне кажется, бесполезно — чувства возникают сами, мы не знаем, когда, создать такую ситуацию искусственно невозможно. И потом искать – это как-то унизительно для девушки, он сам встретится, если есть на то судьба свыше! И потом, где, собственно, его искать и как?

«Ну, например по интернету, сейчас все так ищут», — посоветовала Инна.

Но я опасаюсь знакомств с неизвестными людьми по интернету и на улице и думаю, что риск от таких знакомств больше, чем возможность приобретения.

«Нет, искать по интернету я никого не буду», — ответила я Инне.

«И напрасно, — сердито сказала Инна. — Так ты всю жизнь прогуляешь в своих снах и останешься одна, в то время как другие выйдут замуж и детей нарожают. Я же тебе добра желаю, а ты не хочешь слушать…»

Да, я понимаю, что она искренне хочет мне счастья и переживает за меня, но при этом не всегда меня понимает, с моей точки зрения она временами мыслит примитивно, и некоторые её советы и мнения кажутся мне нелепыми и смешными. Так и сейчас её идея искать любимого мужчину не во сне, а в интернете, наверное, правильная в глазах большинства людей, показалась мне смешной для меня лично: что-то в глубине души подсказывало мне, что я своего человека в интернете не найду, а он встретиться сам, если нам суждено встретиться на земле. А если не суждено — что ж, так тому и быть, пусть сон останется сном.

Мы такие разные с Инкой, что я часто не понимаю, почему мы дружим. Но так бывает в жизни иногда, что дружат разные люди. Дружили же Онегин с Ленским. Образ жизни Инны меня никогда не вдохновлял. Инна почти все выходные проводит на дискотеках, в караоке-клубах или в же занимается фитнесом. Шумные компании я никогда особо не любила, на дискотеки и в рестораны не хожу принципиально, предпочитаю уединение с книгой или с моими любимыми занятиями. Только не подумайте, что я не люблю людей, а только себя и свои увлечения. Зачастую я испытываю непреодолимую тягу к тому, чтобы мой дом наполнился друзьями, их у меня, правда, немного. Зато все они люди одаренные, творческие. Мы собираемся не только по праздникам. Иногда просто так. Потому что велит душа. Каждая такая встреча – маленький праздник полета души, отрыв от всего земного, растворения в творчестве друг друга. Мы делимся своими последними произведениями. После традиционного чаепития тушится свет, зажигается старинная настольная лампа. Выступающий занимает место около нее в глубоком кресле и начинается волшебство… Кто-то читает свои стихи или прозу. Кто-то поет песни под гитару или показывает свои рисунки. Единственный человек в нашей компании, который ничего не творит – это Инна, зато она прекрасный слушатель и ценитель. Если нет понимающих душ, тех, кому и адресовано сотворенное тобою произведение – смысла в искусстве нет. Я говорю не про массы абстрактных людей, а именно тот ближний круг друзей или единомышленников, реакция которых на твои творения наполняет творцов смыслом.

Вскоре я отправилась на вернисаж в Измайлово за багетом для своих картин. Я жила около вернисажа и часто там бывала. Я даже подумала как-то раз, что это судьба, раз я живу рядом с вернисажем, быть мне художником. Обычно если я и прихожу что-то покупать, то обязательно смотрю и выставленные там картины. Но в этот раз у меня времени было мало, и я старалась особо не рассматривать картины других художников. Но тут взгляд мой скользнул вдоль одной работы и остановился. Вселенная улыбнулась мне в тот миг. На картине был изображен мой город! Более того — именно то его место, которое я только что нарисовала, один в один: та же ратушная площадь со старинной башенкой с часами, возвышающийся вдали замок на горе, мостик над рекой, те же домики с черепичными крышами вокруг — даже тот же самый флюгер на крыше одного из домов. Этот одинаковый флюгер меня добил окончательно. Как такое может быть? Я видела свой оживший сон и свой собственный рисунок, точную его копию. Только мой рисунок был акварелью — я обычно рисую акварелью, она мне больше нравится, да и дешевле — а на этой картине тот же самый пейзаж был нарисован маслом на холсте, и видно, что рисовал профессиональный художник, который явно учился живописи где-то в художественном институте, а не как я, любитель, поэтому его картина была, конечно, намного лучше моей. Я никому не показывала свою картину, даже самым близким друзьям, я хранила свою тайну в своём сердце, не желая делиться с ней ни с кем, я никогда не выкладывала эту картину в интернет. Как, неужели мой призрачный город где-то существует в действительности, этот художник был там (или, может, видел фотографии) и нарисовал его! Ведь не могли же два человека видеть один и тот же сон. Это было невероятно! Я я стояла, остолбенев, не могла шелохнуться и прийти в себя.

Когда я, наконец, пришла в себя, то поняла, что мне нужно отыскать художника и спросить у него всё, а для этого — отыскать продавца картины. Он или сам художник, или знает его — скорее всего второе: как правило, на московских уличных вернисажах, в том числе и здесь, картины продают не сами художники, а продавцы, которым художники отдают свои работы, и продавцы получают комиссию. Я кинулась искать продавца картины. Но рядом с этим стендом не было ни души! Я подошла к продавцу, что стоял чуть вдалеке у соседнего отсека. Это был пожилой уже господин в очках, наружности, присущей часто именно художникам, в берете, который почему-то любят носить художники, и длинном шарфе. Я заметила его также, потому что он был очень ярко одет и выделялся ярким пятном на фоне всего: его берет, шарф и вельветовые штаны были ярко-оранжевого цвета, куртка, тоже вельветовая, жёлтая, а под ней клетчатая рубашка в красно-оранжевую полоску. Была осень, и цвет его одежды так гармонировал с осенней листвой, как будто он был сам месяц октябрь в человеческом образе, октябрь, который, как художник, раскрашивает мир в яркие жёлтые, красные и оранжевые краски.

— Извините, — обратилась я к нему,- вы не знаете, кто продавец у этого стенда? – я указала на стенд с картиной с мифическим городом.
Мужчина небрежно промолвил: «Ну, я продавец».
— Меня заинтересовала эта картина, с городом, я бы хотела узнать, что за город на ней изображён.
— Понятия не имею. Я только продаю картины, автор не указал названия, я что, буду выяснять, что он там нарисовал — мне зачем.
— Тогда я бы хотела поговорить с автором. Ведь он должен был оставить вам своё имя и номер телефона, чтобы вы ему сообщили о продаже картин?
— Естественно, у меня записан его телефон. Но покупателям мы никаких личных данных не даем. Не имеем права.
— Мне очень надо поговорить с художником! Мне это очень важно! – я так умоляюще посмотрела на продавца, что что-то откликнулось в нем.
-Ну хорошо, если вам так надо… Сейчас найду телефон. Вы подождете?
— Конечно!

Продавец принялся шарить в безразмерных карманах мешковатых брюк . Потом переключился на карманы клетчатой рубахи , затем искал в кармане вельветовой куртки. Мне показалось, он искал так долго, что я умру от ожидания. Наконец, он извлек небольшую книжицу, с обложкой тоже оранжевого цвета (вероятно, это был его любимый цвет), и принялся листать её страницы.
— Есть только мобильный. Запишите?
— Ой, разумеется! Вы так любезны! – я чуть не прыгала от радости.
— Погодите радоваться. Вы скорее всего до него не дозвонитесь.
— Отчего же?
— На прошлой неделе купили одну его работу, но я не смог с ним связаться, телефон у него был вне зоны доступа. Хотя, быть может, вам повезет больше?
— А как мне к нему обратиться? Имя и фамилия его как?
— Фамилии не знаю, есть только имя. Его зовут Ян. Такое странное имя, нерусское.
— Большое вам спасибо.

В тот же день я позвонила, но результат был тот, о котором говорил продавец. Вне зоны доступа. И так продолжалось долго. Почти месяц. Потеряв всякую надежду дозвониться, я снова приехала в Измайлово. Очень жалела, что не спросила телефон продавца. Возможно, художник уже дал о себе знать именно продавцу, ведь он заинтересован в продаже своих картин. Но, к моему величайшему разочарованию, того странного оранжевого продавца, больше похожего на художника, на месте не оказалось. Мало того, не обнаружила я и картину с изображением моего призрачного города. Телефон автора картин молчал, ни одной работы этого загадочного Яна на вернисаже больше не было – я хорошо запомнила его манеру письма и узнала бы его произведения без подписи. Побродив по выставке еще какое-то время в надежде встретить моего продавца, я, огорчённая до глубины души, поехала домой. На всякий случай, продолжала звонить Яну и слать ему эсэмэски, но безрезультатно.

И тут в моей жизни случилось приятное событие – на работе меня послали в командировку в Мюнхен. В командировку всегда посылали начальников, вернее они сами себя посылали, а тут заведующая, которая должна была лететь в Мюнхен на конференцию, приболела, и выбор пал на меня. Я очень обрадовалась, так как кроме писания стихов и рисования картин больше всего на свете я люблю путешествовать. И как раз в Германии никогда не была, хотя в Европе и до этого я бывала не раз в турпоездках в отпуске. Радостно собирая чемодан для предстоящей поездки, я вдруг вспомнила почему-то мои сны о призрачном городе и о том, что он всегда вызывал у меня ассоциации сказок Гофмана и братьев Гримм, а ведь они немцы. Может, старинные города в Германии похожи на мой? Нет, конечно, полного совпадения со сном не может быть, но они могли бы быть просто в таком же стиле? И видел же тот художник где-то такой город — значит, где-то он существует, в какой-то стране.

В командировке первой половине дня я посещала мероприятия, которые должна была посещать по работе, а после обеда было свободное время, и я могла осмотреть город. Мюнхен мне понравился, он был интересным городом, где было что посмотреть, но никакого сходства с городом из моего сна я не обнаружила. «Да, чудес не бывает, сны наяву не встретишь,» — вздохнула я. Один последний день оставался полностью свободный, таким образом у меня была возможность посетить какой-нибудь другой город, только один, к сожалению, и я решила посетить еще и Бамберг, о котором была наслышана от подруги: в прошлом году она с мужем была проездом и очаровалась красотой этого старинного городка, к тому же в нём находилась известная резиденция епископа. Расположен он был так, что можно было за день доехать туда и вернуться обратно. В последний день рано утром я села на местный поезд и мчалась в старинный Бамберг, радуясь, что меня ждёт встреча с незнакомым городом, а это — как встреча с новым человеком. Как это приятно — путешествовать и встречать новые неизведанные города.
Когда я подъезжала к незнакомому городу, в голове почему-то зазвучала музыка из моего любимого балета Чайковского «Щелкунчик» по сказке Гофмана. Этот балет всегда вызывал у меня какое-то особое чувство волнения, словно я не просто балет вижу, а что-то большее, скрытое в нём. Этого чувства я сама никогда не понимала. «Опять Гофман, — подумала я. — Что-то он меня преследует. Причём именно сказка о Щелкунчике. У него же много и других сказок.»

Но вот наконец я вышла из вокзала и ступила на мостовую нового незнакомого города. До исторического центра нужно было немного пройти по более современному кварталу, но недолго, и уже через несколько минут я оказалась в старой части города. К моей радости, историческая часть города хорошо сохранилась целиком старинной, с узкими улочками с булыжной мостовой и средневековыми домами в стиле фахверк — я как будто оказалась в средневековье. Надо же — этот город тоже выглядел, как сказочный город из сказок братьев Гримм и Гофмана, как будто недаром на пути к нему мне всё время вспоминалась музыка из «Щелкунчика». Он был такой романтичный, что я сразу в него влюбилась. Я шла, разглядывая причудливые дома с фресками на стенах и башенки старинной крепости — как вдруг у меня появилось странное ощущение, что здесь я уже была… Этого быть не могло – я никогда до этого не была ни в Баварии, ни вообще в Германии. Но я как будто уже видела раньше эти дома и эти башни, я как будто уже шла по этим же улицам. Если мне надо было завернуть за поворот, я как будто знала, что я увижу за поворотом — и всегда угадывала правильно. Я узнавала вывески в виде разных висячих чугунных предметов, как на иллюстрациях в книжках сказок в средневековых городах. Я помнила даже запах его — специфический сладкий запах пряников, который доносился тут из всех кондитерских, и как будто даже помнила их вкус. Что за странное колдовство? Так я шла и шла по узеньким улочкам, и внезапно со следующим шагом дома расступились и мне открылась площадь. Я ахнула: это было то место, которое нарисовала я из моего сна, и тот неизвестный мне художник со необычным именем — всё точь-в-точь, как на наших с ним картинах, повторяющих одна другую. Та же старинная башня с часами, фонтан со статуями, около которого я столько раз сидела во сне — а вот и та лавочка, на которой я сидела, тот же возвышающийся вдали над городом средневековый замок. Я сфотографировала свою картину в телефон, чтобы она всегда была со мной, но мне не нужно было смотреть на фотографию, чтобы увидеть сходство — и без фотографии я бы узнала мой город, я помнила каждую деталь — всё совпадало, каждый дом, каждая башенка, вплоть до орнамента на фасаде и цветов в кадках на окнах. И даже тот же самый флюгер на крыше гордо стоял, возвышаясь над городом. Я стояла, замерев, не в силах пошевелиться, ошарашенная. Значит, мой призрачный город из сна всё-таки существует! И я нашла его. Мне суждено было его найти. «Ну, здравствуй, мой призрачный город!» Вот что нарисовал тот художник на своей картине. Наверно, он был здесь, наверно, он рисовал с натуры. Но я ведь здесь никогда не была — как могло так случится, что я увидела этот город во сне? И для чего судьба послала мне этот сон?
Мне сейчас казалось, что я теперь во сне, а не наяву, словно я опять вижу сон: раньше мои сны были так реальны, что казались действительностью, а теперь действительность стала похожа на сон. И, как во сне, я пошла дальше, зная, что дальше я должна выйти на речку, зная, какой мостик я там увижу — да, я действительно дошла до речки, и там был такой же, как я и ожидала, мостик с башенкой на мосту, и около него маленький островок с деревом — моим любимым деревом ивой — всё это я уже много раз видела во сне, так что мне трудно даже поверить, что теперь я вижу всё это наяву.

Чтобы как-то прийти в себя от овладевшего мной волнения, я присела на лавочку на набережной реки — у меня подкашивались ноги. Я села и машинально раскрыла путеводитель. Это действительно помогло мне понять, что я в реальности, а не во сне, и раз судьба дала мне такой подарок, и я наяву попала в свой город из снов, надо получше его осмотреть и узнать, и путеводитель как раз сможет мне в этом помочь. Например, надо посмотреть, что это за замок, возвышающийся над городом, который я столько раз видела во сне, а теперь я вижу его наяву. Но странно — в путеводителе ничего не говорилось ни о каком замке, только о резиденции епископа, которую я хотела посмотреть. Может, замок и есть резиденция епископа? Но обычно в замках всё-таки жили короли. Как жили в средние века епископы, я не знала — может, они тоже в замках жили.
Рядом со мной на лавочку присел пожилой господин, деликатно осведомившись, не помешает ли он своим присутствием отдыхать милой молодой фройлен. К счастью, я знала немного немецкий, и ещё лучше английский, так что могла говорить с местными жителями, по крайней мере в такой степени, чтобы спросить дорогу, как куда пройти. «Вот как раз у него и я спрошу, что это за замок и как пройти в резиденцию епископа», — подумала я. Что-то в облике этого пожилого человека показалось мне знакомым, но я не могла понять, что. Да и мысли были заняты другим. Я спросила у него, что это за замок, не это ли резиденция епископа.
— Нет, это королевский замок, — ответил он.
— А где находится резиденция епископа?
Он очень удивился: «У нас нет резиденции епископа».
— Как же, мои друзья были здесь и видели её. И в путеводителе написано, что есть, — говорю я и показываю карту города в путеводителе.
Он надел очки (из-за пожилого возраста он, вероятно, уже не может читать без очков) и долго с недоумением разглядывал карту, потом наконец произнёс:

— Даст ист Бамберг!
-Я, я — Бамберг! — киваю головой я.
-Унзер штадт ист Нюрнберг! — (Этот город — Нюрнберг).

Вот это да. Я, оказывается, всё это время не знала, где я нахожусь, и попала совсем в другой город. Как это могло быть? Очевидно, на вокзале в Мюнхене я спешила, опаздывала, громкоговоритель говорил скороговоркой, проглатывая слова, и разобрать правильно названия на незнакомом языке было трудно, и когда объявили посадку в поезд до города с окончанием «берг» — я обрадовалась и запрыгнула в него. А на окончание «берг» оканчиваются многие немецкие города. Потому что это означает «гора», а в средние века на горах в Германии строили замки, и города располагались у подножья гор с замками. Билет никто не проверял, я его покомпостировала на перроне, как это и требовалось. Таким образом, я оказалась в Нюрнберге — случайно, но это была не случайность, а перст судьбы. Так вот как тебя зовут, мой сказочный город из сновидений — ты Нюрнберг. Какое у тебя красивое имя. Теперь я могу называть тебя по имени, как близкого человека.
Я обернулась к своему собеседнику, хотела его ещё о чём-то спросить, но на лавочке рядом со мной никого не было — пожилой господин в очках исчез, как будто его и не было. Как по волшебству он возник, и так же волшебно исчез, как испарился в воздухе. И только тут я поняла, на кого он похож: когда он надел очки, сходство усилилось, и я поняла: он был очень похож на продавца на Измайловском вернисаже, продававшем картину с моим городом. Я не сразу его узнала, потому что одет он был совсем иначе: тот — по художественному просто и спортивно, небрежно и помято, этот же господин был в элегантном чёрном костюме с сюртуком, в белой рубашке с бабочкой, чёрных перчатках, с тросточкой и даже в котелке. Он был одет как-то несовременно, как будто он появился из прошлого века. Некоторые пожилые люди в Германии были одеты по-старинному и очень элегантно, хотя не все, некоторые бабушки, наоборот, даже в брюках ходили, как молодые девочки. Но он был одет как-то уж очень старомодно, в его костюме было что-то как будто театральное, как будто маскарад какой-то.

Но мне было некогда думать о каком-то незнакомце, ведь сегодня самый необыкновенный день моей жизни: я встретилась со своей мечтой — своим городом из снов. И я снова пошла бродить по нему, чтобы не терять даром ни минуты из моего единственного дня нашей встречи, осмотреть его до мельчайших деталей и переулочков, и, конечно, посетить замок. Когда мой сказочный день подошёл к концу, и я обошла весь город, я захотела купить что-то на память о моём городе, чтобы было доказательство, что это не сон, а я действительно была в нём наяву. И заодно купить подарки друзьям. И в поисках этого я зашла в сувенирную лавку. Сначала я долго не могла выбрать — как всегда, было много всякой обычной сувенирной ерунды — кружки с видами города, тарелки, магнитики и прочая мишура, но как-то это было слишком обычно — я таких вещей привозила полные чемоданы после поездок, забила ими все шкафы и уже не знала, куда и ставить. Но тут мой взгляд упал на одну полку — и я увидела тот же самый вид города, который был на наших картинах — моей и неизвестного художника. Он был нарисован на металлической коробке с пряниками. А рядом стояло много других таких коробочек с пряниками с видами города, на каждой коробочке разным.

— Фройлен не знает, что выбрать? — послышался голос рядом со мной.
Это со мной заговорил продавец. Я оторвала взгляд от коробок, взглянула на него и обомлела: он тоже был похож на продавца картин на московском вернисаже в Измайлово! Да что же он мне второй раз мерещится, незнакомые люди в другой стране кажутся похожими на него. С ума я схожу, что ли, от нервного шока? Этот пожилой господин в очках был одет в национальный баварский костюм — в расшитую жилеточку с белой рубашкой, короткие брючки и охотничью шапочку с пером. Наверно, специально для туристов принарядился. В этом костюме он выглядел как на каком-то театральном маскараде, — как и тот господин на лавочке.
— Если фройлен не знает, что выбрать, я могу порекомендовать купить эти пряники — это фирменные пряники, которые пекутся только в нашем городе, причём ещё со средних веков! Это символ нашего города, наш город славится этими пряниками. Это самые вкусные пряники на свете, можете мне поверить!»
— Хорошо, раз так, я куплю именно их, — ответила я. Действительно, их и съесть можно, и мне останется на память коробочка красивая с видом города и как раз с тем самым видом, что на моей картине — и того художника, и на подарок знакомым они очень подойдут — и я набрала этих коробок много-много, на всех своих друзей, хоть и стоили они недёшево.
— Фройлен купила много товаров, и вам полагается подарок! — сказал продавец.
— Вот как! Мне очень приятно! А что это?
Продавец полез под прилавок и вытащил из-под прилавка… деревянного Щелкунчика! Ну, надо же! Я только сегодня напевала музыку Чайковского… оказалось – не случайно. Продавец пояснил, что это традиционный сувенир для Нюрнберга, так как главный герой сказки Гофмана — уроженец Нюрнберга.
— Этот Щелкунчик принесёт вам счастье! — сказал он, как-то таинственно (как мне показалось) улыбаясь из-под очков.
Взбудораженная цепью мистических совпадений и фантастических событий, я вышла из магазина.
Разгадка сна. Двойники продавца из Измайлово. Музыка Чайковского. И подарок в виде фигурки Щелкунчика! Все эти фантастические события сводили с ума, чувства переполняли меня. Только теперь я вдруг почувствовала, что проголодалась: я уехала утром так рано, что не успела позавтракать, пожевала в поезде бутерброд, и с тех пор целый день ничего не ела и не вспоминала про еду, взволнованная встречей с городом из моего сна. На рыночной площади я присела за столик открытого кафе и заказала знаменитые баварские сосиски с капустой — традиционное местное блюдо.

Тут совсем рядом я услышала прекрасные звуки скрипки, от которых у меня забилось сердце: это играли мелодию из моего любимого «Щелкунчика», как раз то место, услышав которое, мне всегда хочется плакать, и сжимается сердце. Я оглянулась. Это играла девочка, на вид лет девяти-десяти, не больше. Удивительно — такая маленькая, и уже так играет, и на таком сложном инструменте. Рядом с ней, словно охраняя её, стоял пожилой мужчина в очках, и переворачивал ей ноты. Одет он был по-концертному, как дирижёры оркестров: в чёрном фраке с белой рубашкой и бабочкой. Где-нибудь на концерте в консерватории его одежда была бы в самый раз, но тут, на улице, она казалась какой-то неуместной, как какой-то театральный маскарад. Около них на мостовой лежала шляпа.
К тому времени я уже поняла, что в Германии много уличных музыкантов, это здесь в традиции. В том числе и в этом городе, гуляя, я уже не раз видела их сегодня, были среди них даже русские.
Девочка так тронула меня. Она была сама такая милая и обаятельная, так прекрасно играла, хоть и такая маленькая, и играла мою любимую музыку — и так вовремя именно в этот день и в этом городе — какое удивительное совпадение. Мне хотелось что-то ей подарить, но это был мой последний день в Германии, на следующее утро я улетала, сегодня я растратила практически всё, что у меня с собой было, на пряники, и не оставила себе немецких денег — зачем, если завтра я улетаю. Если только подарить ей пряники — но они были уже мысленно распределены по всем московским друзьям, значит, я кого-то обделю. И тут ко мне пришло неожиданное решение: у меня есть только один единственный вариант что подарить ей: игрушка Щелкунчик, которую мне подарил продавец сувенирного магазина — больше у меня ничего с собой нет.
Я подумала об этом — и тут же мне стало жалко отдавать Щелкунчика: ведь он был так тесно связан с этим городом, с его историей, и с моим в нём появлением. И мне казалось, я действительно чувствую интуитивно в глубине души, что продавец не просто сказал любезную фразу, а был прав: этот Щелкунчик, попав ко мне, действительно принесёт мне счастье. И если я отдам его, я отдам своё счастье. Но выбора не было: я не могла уйти просто так, не одарив эту чудесную девочку ничем, а раз уж у меня не было денег и ничего другого, оставался только такой вариант. Я убеждала себя, что на память о городе мне останется коробка с пряниками. И вообще зачем мне, взрослому человеку, игрушка — лучше отдать её ребёнку, ей она больше подходит. И глупо думать, что счастье может зависеть от какой-то игрушки: если ему суждено быть — оно и так будет, не зависимо ни от каких талисманов. А если это и правда, что этот Щелкунчик приносит счастье, так оно и лучше: я подарю его этой девочке, и пусть он ей принесёт счастье.

А мне и так достаточно счастья: я нашла свой город из снов, я знаю, что он существует и где его найти, я могу рисовать картины и писать стихи — так какое ещё большее счастье мне нужно на этом свете.

И я подарила Щелкунчика девочке. Она так обрадовалась моему подарку, что это было неожиданно для меня. «Наверно, ей понравилась игрушка, — подумала я. — Вот и правильно я поступила — игрушки предназначены детям, ей он нужнее». Увидев, что я подарила девочке игрушку и это очень обрадовало её, пожилой мужчина, сопровождавший девочку, подошёл ко мне и, вежливо поклонившись, поблагодарил за подарок. Слова благодарности он сказал по-немецки, но с явным акцентом. Когда он подошёл близко и я смогла получше рассмотреть его лицо, моё шоковое состояние, весь день сопровождавшее меня в этом удивительном городе, ещё более усилился: он тоже показался мне похожим на продавца картин на вернисаже. Впрочем, я уже ничему не удивлялась. «Наверно, мне просто всё это чудится, что они все на него похожи, потому что он продавал картину с этим городом, а я в нём оказалась, и эта странная связь вызывает такие ассоциации — просто иллюзия сознания, а на самом деле сходства и нет — я ведь и видела его так мельком и давно и не могу вспомнить точно его лица. Да и многие мужчины, надев очки, кажутся похожими друг на друга,» — подумала я. Я спросила его, кто они, откуда, где девочка научилась так хорошо играть и оказалось, что они тоже из России, и мы перешли на русский. Они оказались тоже из Москвы, девочке действительно всего 9 лет, она учиться в музыкальной школе при Московской консерватории, а сюда приехала на летнюю стажировку от консерватории по обмену — а школьники из Германии приезжают на лето учиться к нам при консерватории. Он её дедушка, родители не могли поехать с дочкой, работают, и попросили его. А тут они выступают на улице, чтобы немного заработать на оплату обучения — заодно и практика, как дополнительное занятие. Когда я узнала, что девочка русская, мне было вдвойне приятно, что я сделала ей подарок. Но мне надо было уже спешить на поезд, чтобы успеть вернуться в Мюнхен, и я попрощалась с новыми знакомыми, пожелав девочке закончить обучение и когда-нибудь стать хорошей артисткой — я верила, что так и будет.

Я вернулась в Москву, раздарила друзьям коробки с пряниками, оставив себе одну, ту, на которой нарисована моя картина. Пряники оказались на редкость вкусными, и напоминали мне запах нюрнбергских улиц. Я растягивала удовольствие и ела по одному прянику в день, запивая его моим любимым мятным чаем, таким образом, превращая вечерние будни в праздник, и читала Гофмана «Щелкунчик и мышиный король»:

«О, дивный, дивный Нюрнберг мой,
Кто не знаком ещё с тобой,
Пусть побывал он даже в Вене, Париже и Петервардене,
Душою будет он томиться,
К тебе, о Нюрнберг мой, стремиться –
Чудесный городок, где в ряд
Красивые дома стоят…»

Как это верно — так всё и было в моей жизни.
Теперь, когда я увидела наяву свой город из снов, я почувствовала, что это изменило меня и всю мою жизнь, и теперь я не могу жить так, как жила, обычной будничной жизнью, и теперь моя жизнь может протекать только иначе. Я не хотела больше влачить унылую работу в офисе, хоть и приносившую хорошие деньги, но отнимавшую всё моё время и всю мою жизнь, оставляя для творчества жалкие крохи, которые приходилось с таким трудом вырывать, всё время испытывая сожаление о потерянной жизни. Я бросила работу, стала больше рисовать и фотографировать и размещать свои акварели и фотографии в интернете на сайтах агентств, где они продавались, и жить на эти деньги. И их стали покупать. И хотя денег теперь было меньше, чем раньше, несмотря на это я чувствовала себя счастливой: моя жизнь пришла в гармонию, которой не доставало раньше — я не тратила с сожалением свою жизнь на зарабатывание денег, я занималась тем, что хочу — творчеством.
И первой моей проданной картиной была картина с моим городом из сна, который потом оказался Нюрнбергом. Я назвала картину «Город мечты».
Сначала я получила информацию от художественного агентства, что моя картина продана, и удивительно, что её покупателя тоже звали Ян, как того художника. «Что это, совпадение, или может, мой покупатель и есть тот художник, он увидел картину, похожую на его, и купил её?» — подумала я. И тут я получила письмо от покупателя. Он писал, что ему очень понравилась моя картина и он хочет побольше узнать о ней: какой город на ней изображён? Рисовала ли я с натуры, была в этом городе, или видела его фотографии где-то — в журнале, в интернете и рисовала с фотографии? Или видела чью-то картину с этим городом и перерисовала с чужой картины?
Значит, покупатель не может быть тем художником, раз он не знает, что это за город — ведь нарисовавший его художник должен знать, что это за город, он или рисовал с натуры, или тоже с каких-то фотографий, где-то в журнале или в интернете, и на фотографиях было бы указано название города. Но какое странное совпадение имён. Хотя с другой стороны имя Ян пускай и редкое, но не один человек на Земле его имеет.

Я ответила покупателю, рассказала, что этот город на самом деле существует, это город Нюрнберг в Германии, я там действительно была, а также видела картину другого художника, изображающую этот город и даже это самое место, и, кстати, этого художника тоже звали Ян, но свою картину нарисовала раньше, чем увидела город и картину другого художника.

Неизвестный Ян опять прислал мне письмо. Он спрашивал, что не очень понял моё письмо: если я нарисовала картину до того, как увидела этот город и картину другого художника — где тогда я видела город раньше и откуда срисовала.
Я специально не написала это в первом письме, надеясь, что он не станет выяснять подробности. Но он оказался таким дотошным. И почему он это так упорно выясняет, зачем ему это надо? И теперь я задумалась: что я ему скажу, как объясню? Что увидела город во сне и нарисовала то, что видела во сне — а потом оказалось, что этот город существует наяву и в точности до деталей похожий на то, что я видела во сне? Кто в это поверит? Разве можно поверить, что такое может быть? Он подумает, что я, как ребёнок, сочиняю небылицы, или примет за сумасшедшую. И вообще почему я должна какому-то неизвестному мне человеку раскрывать сокровенные тайны моей души, пусть даже он и купил мою картину. И я ответила ему, что не могу рассказать, как и где я видела этот город в первый раз, потому что это моя тайна, которую я не хочу рассказывать никому, и если бы я даже рассказала, он бы всё равно не поверил, так что и говорить бессмысленно.
Ян снова написал мне. Он писал, что признаёт моё право иметь свои душевные тайны и не посягает на них. Но при этом он сам может мне рассказать кое-что, связанное с этим городом и моей картиной, что может быть интересным для меня, но это он может рассказать только лично. И он очень просит меня встретиться с ним для этого, тем более, что мы живём в одном городе и встретиться нам будет не трудно. Что это не займёт у меня много времени. Что конечно встреча будет в общественном месте, где я могу не опасаться встречи с незнакомым человеком. Что-то в тоне его письма внушало мне доверие. И то, что наша встреча была связана с таинственным городом из моего сна, и он может мне что-то рассказать о нём, меня очень заинтриговало. К тому же, действительно, встреча где-то в общественном месте мне ничем не опасна. И я согласилась. Мы договорились об удобном для нас обоих времени днём, и он написал адрес: это была одна из улиц в центре Москвы, потом номер дома, потом … Потом я прочла адрес дальше, и со мной было что-то вроде солнечного удара: дальше на адресе было написано — «Галерея «Щелкунчик».
Нет, это уже слишком. Ещё одно мистическое совпадение. Такого уже невозможно выдержать.

Я решила на всякий случай прийти немного раньше назначенного времени и осмотреться на месте. И в назначенный день я разыскала галерею по адресу. Когда я подошла к дверям с вывеской, где было указано название галереи, мне сразу ударил в нос запах свежевыкрашенной краски — и всё здесь указывало, что в помещении только что был сделан ремонт. Висящее на витрине объявление приглашало посетителей и подтверждало, что галерея была открыта совсем недавно. Я тронула ручку двери и открыла. Это была маленькая галерея, но там были посетители, с интересом разглядывавшие висящие на стенах картины. Какой-то мужчина разговаривал с девушкой с бейджиком администратора галереи о покупке одной из картин. До назначенной встречи ещё оставалось время, и я решила посмотреть картины. Я огляделась — и замерла: прямо передо мной, первая же картина прямо напротив входа в галерею была та самая картина, которую я видела на вернисаже в Измайлово — изображающая Нюрнберг. Что это значит? Этот Ян был всё-таки тот художник? Но тогда почему он спрашивал у меня, что это за город и не знал этого сам? Или он просто знал художника и его картину и хотел показать мне их, поэтому и пригласил в эту галерею? И это именно то, что он имел в виду, когда писал, что может мне что-то рассказать, что касается этого города и моей картины. Так я стояла некоторое время перед картиной, в потрясении чувств. Но единственная возможность разгадать все загадки — это поговорить с этим Яном. Как мы и договаривались, я позвонила ему по мобильному телефону и сказала, что пришла и жду его в галерее.

— Здравствуйте, — вдруг раздался негромкий голос прямо за моей спиной. — Я почему-то так и подумал, что это должно быть вы, сам не знаю, почему — ведь в галерее есть и другие посетители, но я почему-то почувствовал, что это вы.

Я оглянулась. Рядом со мной стоял высокий и стройный голубоглазый светловолосый человек лет тридцати, с приятным и располагающим к себе интеллигентным лицом с утончёнными чертами. В его одежде не было ничего намеренно указывающего на художника — ни беретов, ни длинных шарфов, ни ярко оранжевых или жёлтых вельветовых курток и брюк, одет он был просто, в белый свитер и серые брюки, но если бы я просто встретила его где-то, не зная, кто он, то, глядя на его лицо, я бы подумала, что он должен быть или поэт, или художник. Это было так видно на его лице, что не было необходимости подчёркивать это одеждой. Только, пожалуй, его немного длинные для мужчины волосы, падающие на плечи, как часто любят носить художники, показывали это. Я подумала, что с этими длинными до плеч светлыми волосами он похож на принца, как их рисуют в детских книжках сказок, и мне припомнились слова Инны о том, что я ищу принца, и я мысленно улыбнулась.

Когда я обернулась и он увидел меня, с ним произошло что-то странное: его лицо исказилось, как от сильного волнения, его как будто затрясло, он как будто очень сильно чему-то удивился — нет, это было даже не удивление, а более сильное чувство: изумление, потрясение. Это было странно, я не могла понять, что произошло. Я, конечно, как говорят мои друзья, симпатичная девушка, и могу понравиться мужчине, но не более того, некоторые даже считают меня красивой — но если даже и так, то на среднем уровне для России, по московским улицам ходят тысячи девушек таких, как я, я не какая-то необыкновенная супер-красавица, чтобы прямо так изумляться моей внешности и вызвать такое потрясение. Оно несомненно было вызвано чем-то другим, но чем? Да и его реакция не походила на чувства мужчины, которому просто понравилась женщина. Это было другое чувство: его как будто что-то очень сильно удивило — так, что даже изумило. Но если моя внешность не может кого-то потрясти необыкновенно большой красотой, то уж тем более в ней нет ничего удивительного и необычного — просто обычная симпатичная девушка с самой типичной для России внешностью, со светлыми волосами и глазами, не марсианка какая-нибудь зелёного цвета с антеннами на голове. Что с ним, что случилось? В этом была какая-то загадка. Я хотела спросить об этом, но как-то стеснялась. Да и сначала хотела выяснить про картину и что он хотел мне сказать про город.

— Я видела эту картину раньше на вернисаже в «Измайлово», и продавец сказал, что художника зовут Ян, как и вас. Это ваша картина?
— Да, моя. И это моя галерея — я открыл её совсем недавно. Давайте присядем. Нас ждёт необычный разговор.

Он пригласил меня сесть за стоящий у входа маленький столик, где лежала книга для отзывов, и рядом с ним стояли два стула, чтобы посетители могли сесть и написать их.
— Если это ваша картина, то я не понимаю, почему вы спрашивали меня, что это за город? Ведь если вы его нарисовали, вы должны были знать, что это за город — вы должны были его видеть.
— Я видел его, но не знал названия — и вообще не знал, что он существует. Вернее, я был уверен, что он не существует.
— Вы говорите так запутанно, что я не понимаю.
— Это очень трудно понять, если это не испытал. Я даже не знаю, как сказать, чтобы вы поняли. И может ли кто-то это понять. И может ли кто-то в это поверить. Дело в том, что я… увидел его во сне, и нарисовал мой сон.
Я была поражена.
— Вы тоже увидели его во сне? — вырвалось у меня.
— Что значит тоже? И вы? С вами это тоже произошло? Вот почему вы увидели его раньше, чем там побывали и увидели мою картину? Это — ваша тайна, которую вы не хотели мне открыть?
Отрицать теперь было поздно, и мне пришлось признаться.
Художник продолжал: » Я был твёрдо уверен, что наяву такого города быть не может, так не бывает. Представьте же себе, как я был удивлён, когда увидел вашу картину в интернете — что кто-то нарисовал такой же город, как и я, — ведь только я один на свете мог его видеть. Но потом я прочёл информацию о вас, что вы тоже живёте в Москве, и подумал, что всё просто объясняется: вы увидели мою картину на вернисаже в Измайлово, она, наверно, вам понравилась, вы сфотографировали её и нарисовали такую же».
— Честное слово, это было не так — я нарисовала свою картину раньше, чем увидела вашу. Я не знаю, чем могу это доказать…
— Не надо ничего доказывать, я вам верю — ведь с нами произошло одно и то же, поэтому я могу вас понять. Теперь благодаря вам я знаю, что такой город действительно существует на свете, и я вам так благодарен. Это очень важно для меня. Это просто фантастика. Как я вам завидую, что вам удалось его повидать. Но теперь, к счастью, не проблема куда-то поехать. Я обязательно это сделаю как можно скорее.
— И я была так удивлена, что какой-то другой незнакомый мне человек нарисовал то, что могла видеть только я. Я гадала, как это могло быть, и единственное объяснение, которое мне пришло в голову — что где-то на земле должен существовать такой город, который я каким-то волшебным образом увидела во сне, и этот художник побывал в нём раньше меня и поэтому нарисовал его.
— А между тем я никогда там не был и не знал, что он существует. Я только много лет видел его во сне много-много раз.
— И мне он тоже снился мне много лет. Я даже не помню, в каком возрасте я увидела его в первый раз.

Я посмотрела в его голубые глаза, и что-то произошло у меня в душе — я вдруг почувствовала его очень близким человеком, словно этот общий сон об одном и том же городе сблизил нас, связав невидимыми волшебными узами.
— Как могло быть такое, чтобы два человека видели один и тот же сон?
— Человеческое сознание — такая сложная вещь, это тёмная бездна, ещё никем не разгаданная. И она таит массу загадок, тайн и неожиданностей. Особенно подсознание, а именно оно выражается в снах.
— Я хочу спросить вас ещё кое-о-чём.
— О чём же?
— Когда я обернулась и вы увидели моё лицо, вы как будто очень сильно удивились. Почему?
— Чтобы объяснить вам это, я должен показать вам ещё одну мою картину. Пойдёмте.

Он повёл меня в другой зал галереи. Я следовала за ним, но мне так хотелось посмотреть и другие его картины, что мой взгляд всё время обращал на них внимание, и я останавливалась. Я с удивлением заметила, что среди его картин, самой разной тематики, часто были картины, изображающие лилии, а это мой любимый цветок, и я рада, что меня назвали его именем. Наверно, он тоже его любит, подумала я, поэтому и рисует так часто. Надо же, какие мы близкие люди — даже любим один и тот же цветок.
— Вы часто рисуете лилии. Вы любите этот цветок? — спросила я.
— У меня есть особая причина его любить. И я расскажу вам об этом, когда вы увидите другую картину. Вот и она.
Он взял меня за плечи и повернул в сторону картины.

Я посмотрела на картину и чуть не упала в обморок: передо мной был мой портрет.
Это была точно я, сомнений быть не могло, но как бы не такая, какая я есть в действительности — а каким-то волшебным образом преображённая фантазией художника, лучше меня, такая, какой я всегда хотела быть. Я, стоящая у своего портрета, была обычной современной девушкой в джинсах. А эта девушка была похожа на сказочную принцессу или фею. Её волосы были совсем золотыми, какие мне всегда хотелось иметь, а глаза так ярко голубые, каких не бывает в жизни. Они были такими же голубыми, как небо, служившее фоном золотым волосам портрета — золото на голубом (голубой (или лиловый) и жёлтый цвет — моё любимое сочетание цветов), а где-то вдали были нарисованы зелёные деревья, и это были мои любимые ивы. Мне вспомнились строчки из моей любимой песни: «Если бы я мог, я бы нарисовал тебя как зелёные деревья и золото на голубом». В глазах её было столько доброты и света. Они смотрели куда-то в неведомую только ей видимую даль. Её черты только напоминали мои, но были тоньше, утончённей и одухотворённей, чем мои, словно это и не девушка была, а чья-то воплощённая мечта. Но как это могло быть — ведь мы никогда не встречались, и я никогда нигде не размещала своих фотографий, ни в интернете, ни где-либо ещё.
Я обернулась к художнику.
— Что это значит? Как вы могли нарисовать меня, если никогда меня не видели?
— Я вас видел, — ответил он. — Там, во сне, в том городе.  Я был уверен, что и девушка, и город — это только мой сон, и они не могут существовать в жизни.
— Вот почему вы так удивились, когда увидели меня.
— Удивился — это не то слово. Я был так поражён, как будто в меня ударила молния. Я думал — уж не сошёл ли я с ума и вижу призраки, брежу, ведь не может девушка из сна существовать в жизни.
— Та девушка, которую вы нарисовали, намного лучше и красивей меня. Я бы, конечно, хотела такой быть, но…
— Не говорите так. Вы — именно такая, просто вы сами, может, это не знаете.
Он взял меня за руку. И мне казалось, я никогда не испытывала ничего более приятного.
— Вы ещё обещали рассказать про лилии. Что у вас какая-то особая причина их любить.
— Ах, да — про лилии. Там, во сне, девушка шла по улице города и несла в руках букет белых лилий. Мне казалось, эти лилии во сне — это какой-то знак, но я не мог разгадать его. А когда я увидел вашу картину с тем же городом и прочёл, что вас зовут Лилия, я решил, что на это указывал сон, и я должен встретиться с вами. Но всё-таки я не ожидал, что вы будете похожи на портрет.
— Вы назвали свою галерею «Щелкунчик» — а вы знаете, что эта сказка связана с нашим городом?
— Нет, — удивился он.
— Главный герой сказки родом из Нюрнберга. Вы назвали так галерею, наверно, потому что тоже любите эту сказку, у нас и в этом совпадение?
— Нет, не поэтому. Я сейчас расскажу, почему. Я совсем забыл — у меня же есть для вас подарок. Сейчас, минуту … Он полез в какой-то ящик стоящей рядом тумбочки. И вытащил из него пакет, повернулся ко мне, достал из пакета — это была игрушка Щелкунчик, подаренная мной девочке в Нюрнберге. Конечно, все игрушки делаются не в одном экземпляре, но до того, как подарить его, я привязала на него свою ленточку, и так с ленточкой и подарила эта игрушку. И это был Щелкунчик с моей ленточкой. Цепь волшебных совпадений замкнулась.

— Не знаю, может, мой подарок вам покажется смешным — ведь это детская игрушка. Мне подарила его моя маленькая племянница, которая привезла его из Германии. Она сказала, что ей его подарила добрая фея с золотыми волосами, очень похожая на мой портрет, которую она случайно встретила на улице — но, наверно, девочка просто выдумала фею — дети часто выдумывают что-то такое, а её дедушка просто купил эту игрушку для неё где-нибудь в магазине. Фея якобы сказала девочке, что эта игрушка принесёт ей счастье, и она подарила Щелкунчика мне, чтобы он мне принёс счастье. Это удивительно — но после того, как она мне подарила эту игрушку, со мной действительно неожиданно стали происходить какие-то волшебные удачи. Я был никому неизвестным бедным художником, я просто рисовал и отдавал свои картины продавцу на уличном вернисаже в Измайлово — это был мой единственный вариант. А тут вдруг мной заинтересовались люди, занимающиеся продвижением живописи и очень уважаемые в этой области. Они сделали мне свой сайт, помогли открыть эту галерею, обо мне стали писать в прессе, и мои картины стали продаваться и здесь, в Москве, и за границей за большие деньги. И в честь этого подарившего мне удачу Щелкунчика я и назвал свою галерею. — Он улыбнулся. — Не знаю, действительно ли помог мне Щелкунчик, но раз вы любите эту сказку, я подумал подарить его вам — кто знает, может, он действительно принесёт вам удачу, как и мне?
— Я кажется знаю, кто была та фея, — улыбнулась я.
Так мой Щелкунчик ко мне вернулся. И действительно принёс мне счастье.
— Теперь я уже не бедный художник и спокойно могу поехать путешествовать куда угодно, например, поехать в Нюрнберг и пригласить вас с собой, — сказал он. — Только я не знаю — вы согласитесь? Вы поедете со мной?
Я посмотрела в его глаза, и поняла, что с этим человеком я готова поехать куда угодно — и в самое большое путешествие длинною в жизнь.
Так мы встретились с мужчиной моей жизни — не в интернете, как обычно, а во сне. А всё-таки и в интернете тоже — ведь там он увидел мою картину.

Я уверена, что и в вашей жизни обязательно случится какая-нибудь волшебная история, и она будет только ваша, тогда вы сразу почувствуете это, и скорее впустите ее на порог, только не пройдите мимо и слушайте все подсказки судьбы, и тогда вы почувствуете себя счастливыми. Искренне желаю вам этого, а для начала запомните то, что сегодня вам приснится… Возможно, вы увидите именно сегодня ваш призрачный город счастья?

*  *  *

Город какой-то мне снится во сне,

город, каких наяву не увидишь.

Может — Венеция, может быть — Китеж,

снова и снова приходит ко мне.

Я просыпаюсь — и в утренней мгле

видятся башен его очертанья,

Память, откуда в тебе эти зданья?

Может, и города нет на земле?

Нам для чего посылаются сны?

Может, напомнить о жизни забытой,

в той, предыдущей, мраком покрытой,

жили мы там и вернуться вольны?

И почему блеск чужих городов

нас заставляет томиться в печали,

словно давнишних знакомых, встречаем

пристань чужую, ступеньки мостов?

Видя картину на чьей-то стене,

вдруг узнаёшь ты знакомые крыши:

Это Венеция там или Китеж?

— Город, который ты видел во сне.

(Ива Афонская, Из стихов об Италии)

«В нашей жизни, стужами богатой,
неизбежно всё же быть весне.
Наяву увидим мы когда-то
город, нами виденный во сне»
Ива Афонская

Вариант Нины Кузнецовой

Сегодня я нарисовала герб моего призрачного города. В отличие от всего остального, его я не видела во сне, а полностью придумала. Выглядит он просто замечательно: на фоне старинного замка – букет лиловых лилий, переплетенных со связкой причудливых ключей. Во-первых, меня зовут Лилия, во – вторых, я обожаю эти цветы, особенно сиреневого цвета, кстати, встречаются они довольно редко, чаще – белые или оранжевые. В третьих, ключи – это символ волшебного раскрытия его тайны… Город, который мне постоянно снится, и который я посещаю только во сне и даже не знаю, существует ли он на самом деле или является плодом моего воображения… Этот призрачный город меня давно уже очаровал, и я влюбилась в его кривые улочки, покрытые брусчаткой, в сказочные башенки его замков, милые дворики, увитые плющом и виноградом, средневековую площадь с часовой башней…
Своими непонятными снами, связанными с прогулками по неизвестному городу, я поделилась с подругой, но она ничему не удивилась.
-Лилька, именно тебе и должны сниться такие романтические, загадочные сны! Ты же – необыкновенная, будто сотканная из старины и света, талантливая, нереальная и несовременная! Твоя душа давно ждет какого-то выхода, и вот, нашла-таки! Ведь тебе мало писать удивительные стихи, полные запредельной романтики и колдовства, мало создавать столь же чудесные картины акварельными красками, невесомыми воздушными оттенками переписывать нашу малоприятную реальность, тебе мало фотографировать земные красоты только так, как это умеешь делать только ты… Ты же всю жизнь ждешь своего принца, такого же прекрасного и чистого, как твоя душа! А так как таких давно уже не производят на этой планете, то все твои мечты переселились в царство снов, и ты продолжаешь искать его там, по время прогулок по твоему запредельному и красивому городу. Ведь не зря же я на факультете психоанализа учусь, кое-что в этой науке смыслю. Тебе давно пора опускаться с небес на Землю и искать обычного парня, не принца, и пусть он будет с недостатками, зато – живой!
После столь искренней и распространенной речи моей подруги Инны мне хотелось помолчать несколько секунд, так это было проникновенно и искренне с её стороны.
-Инка, ты права, это чисто мои заморочки, и я с ними разберусь сама. А парня искать… да не готова я пока к этому! У меня и без этого времени не хватает – хочется и картину дописать и на фотоэтюды съездить и сборник стихов к печати подготовить… и потом искать – это как-то унизительно для девушки, он сам отыщется, если захочет!
Инка рассмеялась.
— Ты, Лилька, неисправима. Только не говори, что я тебя не предупреждала…
Странно, что мы, такие разные с Инкой, а дружим с самого детства… Что-то нас определенно связывает. Хотя образ жизни подруги меня никогда не вдохновлял. Инна почти все выходные проводит на дискотеках, в караоке-клубах или в же занимается фитнесом. Шумные компании я никогда особо не любила, на дискотеки и в рестораны не хожу принципиально, предпочитаю уединение с книгой или с моими любимыми занятиями. Только не подумайте, что я не люблю людей, а только себя и свои увлечения. Зачастую я испытываю непреодолимую тягу к тому, чтобы мой дом наполнился друзьями, их у меня, правда, немного. Зато все они люди одаренные, творческие. Мы собираемся не только по праздникам. Иногда просто так. Потому что велит душа. Каждая такая встреча – маленький праздник полета души, отрыв от всего земного, растворения в творчестве друг друга. Мы делимся своими последними произведениями. После традиционного чаепития тухнет свет, зажигается старинная настольная лампа. Выступающий занимает место около нее в глубоком кресле и начинается волшебство… Кто-то читает свои стихи или прозу. Кто-то поет песни под гитару или показывает свои рисунки. Единственный человек в нашей компании, который ничего не творит – это Инна, зато она прекрасный слушатель и ценитель. Если нет понимающих душ, тех, кому и адресовано сотворенное тобою произведение – смысла в искусстве нет. Я говорю не про массы абстрактных людей, а именно тот ближний круг друзей или единомышленников, реакция которых на твои творения – наполняет творцов смыслом.
Несмотря на почти родственную близость с моими друзьями, про призрачный город из сна я никому не рассказывала, этот секрет был только моим. Знала, что реакция у всех будет схожей. Романтику, де и флаг в руки. Или чего только не приснится романтичным барышням!
Как-то я отправилась на вернисаж в Измайлово за багетом для своих картин. Времени было мало, и я старалась особо не рассматривать картины других художников. Но тут взгляд мой скользнул вдоль одной работы и остановился. Вселенная улыбнулась мне в тот миг. На картине был изображен мой город! И все-все совпадало: и белая башенка с часами и поворот у летнего кафе и арка с красными цветами в горшочках…
Неужели, мой призрачный город существует в действительности! Это было невероятно! Пока меня не покинули тысячи холодных мурашек, атаковавших мое тело, я стояла, не шелохнувшись и не понимала, что мне нужно делать. А ведь проще простого было отыскать автора этой картины и спросить его про город. Но в ту минуту даже эта простая мысль не приходила мне в голову. Настолько я была потрясена и встревожена возможным совпадением! Когда пришла в себя и вернулась в прежнее состояние, то кинулась искать продавца картины. Но рядом с маленьким вернисажем состоявшем из семи работ, выполненных в одной отличительной манере, не было ни души! Я подошла к продавцу, что стоял чуть вдалеке у соседнего отсека. Это был пожилой уже господин, довольно странной наружности, присущей част именно художникам, слегка небрежный вид, небритость и мятая одежда говорили о непритязательности и философской отстраненности этого человека.
— Извините,- обратилась я к «философу»,- вы не знаете, кто автор этого полотна? – я указала на картину с мифическим городом.
Небрежный продавец улыбнулся.
— Это точно не я. Я всего лишь продавец. А художников много, и всех их я не запоминаю. Поэтому точно вам ответить не берусь: с автором я, конечно же, встречался, но не запомнил его.
-Но ведь имя свое он наверняка вам оставил, как и номер телефона, чтобы вы ему сообщили о продаже картин?
— Естественно, у меня записан его телефон. Но покупателям мы никаких личных данных мы не даем. Не имеем права.
-Понятно. Но имя-то его вы мне скажете? Обычно имя указывается в подписи, а тут ничего нет: ни автора, ни названия картины.
-Автор так торопился, что не успел приладить таблички, а я имя его куда-то записал, сейчас и не припомню куда. А что вас так заинтересовало? Вы хотите купить какую-то работу?
-Меня интересует только вот та! Где город. Вы не подскажете его название?
-То есть картину вы покупать не собираетесь?
— Пока нет. Хотя… кто знает? Мне бы очень интересно побеседовать с художником! – я умоляюще посмотрела на продавца. Что-то откликнулось в нем, и пробежало между нами, я это почувствовала раньше, чем он открыл рот.
-Ну хорошо, если вы так настойчивы… Я позвоню ему. Вот только телефон отыщу. Вы подождете?
— Конечно!
Продавец принялся шарить в безразмерных карманах мешковатых брюк оранжевого цвета из вельвета. Потом переключился на карманы клетчатой рубахи, затем искал в кармане вельветовой куртки. Наконец, извлек небольшую книжицу, принялся листать ее страницы. На какую же букву он ищет, ежели не помнит имени художника?
— А как же вы ищите, ведь имени вы не помните?
-По цифрам. Все картины пронумерованы. Вот, эта с видом города № 386. И телефон. Есть только мобильный. Запишите?
— Ой, разумеется! Вы так любезны! – я чуть не прыгала от радости.
— Погодите радоваться. Вы скорее всего до него не дозвонитесь.
— Отчего же?
— На прошлой неделе купили одну его работу, но я не смог с ним связаться, телефон у него был вне зоны доступа. Хотя, быть может, вам повезет больше?
— А как мне к нему обратиться? Имя и фамилия его как?
— Фамилии не знаю, есть только имя. Его зовут Ян.
— Большое вам спасибо.
В тот же день я позвонила, но результат был тот, о котором говорил продавец. Вне зоны доступа. И так продолжалось долго. Почти месяц. Потеряв всякую надежду дозвониться, я снова приехала в Измайлово. Очень жалела, что не спросила телефон продавца. Возможно, художник уже дал о себе знать именно продавцу, ведь он заинтересован в продаже своих картин. Но, к моему величайшему разочарованию, того странного продавца, больше похожего на художника или поэта, на месте не оказалось. Мало того, не обнаружила я и картину с изображением моего призрачного города. Опять же ругала себя за несообразительность: надо было обязательно сфотографировать эту работу! У меня же всегда с собой фотоаппарат и телефон с камерой! Скорее всего, я находилась тогда в столь сильном шоковом состоянии, что сделала столько ошибок сразу! Иначе ничем другим объяснить мои грубые промахи просто невозможно. Телефон автора картин молчал, ни одной работы этого загадочного Яна на вернисаже больше не было – я хорошо запомнила его манеру письма и узнала бы его произведения без подписи. Побродив по выставке еще какое-то время в надежде встретить моего продавца, я приняла решение написать свою собственную картину с изображением призрачного города. По памяти. И так, чтобы она была похожа на картину Яна, то есть на ней должна быть изображена ратушная площадь с видом на замок, башни которого виднелись чуть вдали. И как мне раньше не приходило в голову нарисовать тот город, в котором бывала неоднократно, по улицам которого бродила тысячи раз, в уютных кафешках которого с удовольствием дегустировала местные сладости, атмосферу которого не перепутаю теперь ни с чем… Как? Это тоже было загадкой, ждущей своего решения. Этот город жил во мне, он стал неотъемлемой частью меня самой, регулярно напоминал о себе в моих снах или ночных и утренних грезах, мне было необыкновенно хорошо и уютно в нем. Просыпаясь, я никогда не удивлялась, и знала где я была, как и знала наизусть расположение улиц, нежные цвета домов и фрески на фасадах его зданий, крутой подъем к главной крепости – замку, торжественно возвышавшемуся над старинным европейским городом. И рисовать все это становилось уже лишним, ненужным. Мне не хотелось, очевидно, чтобы в тайники моей души (а именно там и присутствовал этот город) не забирался никто. А нарисуй я его – нужно будет показывать людям и отвечать на их вопросы: где это? Теперь же я чувствовала острую и созревшую потребность продублировать картину Яна, но только по своему, так, как я запомнила этого город, как воспринимаю его я.
По приезде домой, я тут же села за мольберт и уже через несколько часов на холсте красовался мой любимый город. Вид на ратушу, увенчанную белой башенкой с часами, арка, украшенная висячими кашпо с красными гортензиями, за которой начиналась лестница, ведущая к замку…
На всякий случай, продолжала звонить Яну и слать ему эсэмэски, но безрезультатно. И тут в моей жизни случилось удивительное событие – меня послали в командировку в Мюнхен. В Европе и до этого я бывала не раз, ездила в турпоездки, путешествовать я люблю, но в командировку всегда посылали начальников, вернее они сами себя посылали, а тут заведующая, которая должна была лететь в Мюнхен на конференцию, приболела, и выбор пал на меня. Четыре дня в Европе в конце осени, когда у нас резко портится погода, а там еще много солнца, мягкого климата и желтых листьев. А сколько можно сделать красивых фотографий и потом разместить их в интернете на фото-сайтах, с которыми я сотрудничала! Да и просто отдохнуть от будней, похожих один на другой, и кроме обязательных присутствий на лекциях, расслабиться и погулять по улочкам великолепного Мюнхена – столицы Баварии! Один день оставался полностью свободный и я решила посетить еще и Бамберг, о котором была наслышана от подруги, в прошлом году она с мужем была проездом и очаровалась красотой этого старинного городка, к тому же в нем находилась известная резиденция епископа.
Три дня пролетели незаметно, с утра я посещала обязательные лекции по , а вечером мчалась фотографировать красивые здания и фонтаны, гулять по роскошным «штрассе» и «плятцам», посещать музеи и ресторанчики. Побывала даже в известной на весь мир пивной при всей моей нелюбви к этому напитку — попробовала баварское пиво и была приятно удивлена его качеством и послевкусием. В последний день рано утром я села на местный поезд и уже мчалась в старинный Бамберг.
Электричка остановилась на залитом солнцем вокзале, очень симпатичном и почти сказочном, как и многое в стране Гофмана и братьев Гримм. Когда я подъезжала к незнакомому городу, в голове почему-то зазвучала моя любимая музыка Чайковского из балета «Щелкунчик». Городок с первых шагов завоевал симпатию в моём сердце: милые уютные улочки, со средневековыми ажурными вывесками из чугуна, повсюду – цветы в горшках, не только на окнах, но и в глиняных кувшинах расставленные вдоль улиц. Обратила внимание, что здесь чтят домашних животных – кошки встречались упитанные, почти круглые, с гладкой шерстью и каждая с цветным ошейником. Они вальяжно присутствовали в родном городе: томно лежали на скамейках, свешивали свои холеные лапки с подоконников или же аппетитно облизывались на пороге какой-нибудь харчевни. Я азартно фотографировала все самое интересное, включая кошек, и никак не могла понять, в какой стороне находится резиденция епископа. Я разложила карту, купленную еще в Москве, опустившись на одну из скамеек (рыжего кота пришлось слегка потеснить). Вот, судя по всему, главная рыночная площадь — Марктплятц, здесь я и нахожусь, а чуть слева поворот на Траубштрассе, по ней прямиком и до резиденции рукой подать. Но я никак не могла обнаружить эту самую Траубштрассе! Спрашивать без нужды лишний раз не люблю, а тут пришлось. Немецким немного владею. Остановила немолодую фрау.
-Извините, не подскажете, где здесь Траубштрассе?
Фрау делает удивленные глаза.
-Но у нас нет никакой Траубштрассе!
— Как же! Вот! – я показываю ей карту. Она смеется в ответ.
— Даст ист Бамперг!
-Я, я — Бамберг!- утверждаю.
-Унзер штадт ист Нюрнберг!
Как же я могла так промахнуться? Очевидно, на вокзале в Мюнхене я спешила, опаздывала и, когда громкоговоритель скороговоркой, проглатывая слова, объявил посадку в поезд до города с окончанием «берг» — я обрадовалась и запрыгнула в него. Билет же никто не проверял, я его покомпостировала на перроне, как это и требовалось. Таким образом, я оказалась в Нюрнберге.
Сначала огорчилась, но потом взяла себя в руки и решила, что город скорее всего тоже древний и тоже очень красивый и пользуясь случаем, нужно идти и знакомиться с ним!
Нюрнберг меня нисколько не разочаровал, напротив – я была рада стечению обстоятельств – город мне очень нравился и с каждой минутой все больше и больше! Средневековый, классически немецкий, будто сошедший с иллюстраций к немецким сказкам. Симпатичные домики в стиле фахверк, утопающие в зарослях винограда, украшенные старинными фресками, теснились друг к дружке и в знак солидарности надевали на себя о кашпо с одинаковыми цветами. Нравилась мне и некоторая гористость и неровность улочек, покрытых брусчаткой, и уютные маленькие кафе-пекарни, из которых распространялся аппетитные ароматы свежевыпеченных булочек с корицей и ванилью. Город пересекала бурная река, которую пересекали старинные мосты, скорее напоминающие средневековые домики с множеством аркад. Я уверенно перешла на другой берег и продолжила свой путь. Когда я свернула с очередной красивой площади с милым бронзовым фонтанчиком посередине, и принялась подниматься по лестнице вверх, у меня появилось ощущение, что здесь я уже была… Этого быть не могло – ни в Баварии, ни в Нюрнберге я никогда до этого не была. Узнала я чугунную вывеску, на которой был изображен крендель. Тут я часто совершала покупки, я даже могла описать вкус местных пряников! Неужели это был он? Нюрнберг?
Со стороны, наверное, это выглядело более чем странно. Я вдруг резко сорвалась с места и побежала вверх так, словно бы за мною кто гнался. А может быть, это выглядело эффектно и уж точно необычайно: длинноволосая блондинка, увешенная фотоаппаратурой, с рюкзаком за плечами, с кучей пакетов, мчится по умиротворенному, почти спящему, поражающему своей неспешностью, европейскому городу, где обычно никто никуда не спешит… Мало того: эта девушка, скорее всего приезжая, не только торопится, она чему-то удивлена или ее кто-то напугал, взбудоражил… Но эта голубоглазая стройная девушка, точно вне себя. Неужели она пьяна? Так, скорее всего, думали встречающие меня в то утро. А я же никого и ничего не видела, я спешила в то место, у замка, на ратушную площадь… Мне казалось, что от того, как скоро я там окажусь – будет зависеть вся моя последующая жизнь. Это было очень важно – понять, что сегодня самый главный и важный день осмысления жизни. Потому ни на кого не обращала внимания, а просто бежала наверх. И знала уже наверняка, что сейчас увижу его воочию и скажу ему: «Ну, здравствуй! Мой призрачный город!»
Я знала, что он там. Вернее то место, которое рисовал Ян: башня с часами, арка, ступени. И картина неуловимого художника вскоре предстала пред моими очами. Вс1ё точь-в-точь, как на рисунке. Копию своего рисунка я открыла в телефоне и сличила детали. Все совпадало вплоть до орнамента на фасаде и цвета гортензий в кадках. Мне хотелось не уходить с этого места и наслаждаться мигом обретенного свидания с моим волшебным городом. Вот, оказывается, где писал свою картину Ян! Жаль не было подписи, тогда я бы примчалась сюда куда раньше. Но судьба все равно забросила меня в мой город, и не зря я перепутала города…
Все складывалось чудесно и «лучше не придумаешь». Окрыленная внезапным открытием и прикосновением к долго мучившей разгадке, я буквально воспарила над древним баварским городом. Неслась, бежала, прыгала, пританцовывала. Что-то напевала и никогда еще не ощущала себя настолько счастливой.
Не помню, как тот день пришел к завершению – мне он казался бесконечным. Я парила над его крышами, а в голове звучала моя любимая мелодия из балета «Щелкунчик».Это было так волшебно! Так чарующе! Затем на радостях я решила накупить сувениров друзьям и знакомым. Тут я совершенно не жалела денег, даже не думала об этом. Вспомнила, как сотрудница нахваливала привезенные из Баварии вкусные пряники, заглянула в кондитерскую и ахнула: здесь было великое множество симпатичных коробочек разной формы и сделанные из различных материалов, и все они — с пряниками! На одной круглой металлической коробке красовался вид на город с того самого места на Ратушной площади! Первым делом я купила ее для себя, а потом еще и другие не менее красивые уже в качестве сувениров. И все они были с рисунками Нюрнберга. Только, когда я свалила кучу набранного товара в корзину и поставила на прилавок — я взглянула на продавца и обомлела. Он был похож на другого продавца, только не сладостей, а картин на московском вернисаже в Измайлово! Только выглядел он более опрятно и основательно. На мужчине была белая шелковая рубашка, бордовая жилетка и такого же цвета бабочка. Так может быть, это он и есть? И картину писал тоже он сам, тут в Нюрнберге,- мелькнула догадка. Мне захотелось обратиться к нему по-русски.
— Извините, — начала я,- не вас я видела в Москве на вернисаже?
Лицо немца высказало удивление. Брови его сложились домиком.
— Я не понимаю вас,- ответил он по-немецки.
Тогда я перешла на его родной язык.
-Вы очень похожи на одного знакомого, извините, я подумала, что это он.
Немец выказал лёгкое смущение. На лице его проступил румянец.
— У меня довольно распространенное лицо, это вам показалось, — он радушно улыбнулся. – вы не встретили знакомого, зато вам повезло в другом! Вы купили у нас товара на 300 евро, и вам полагается подарок!
-Вот как! Мне очень приятно! А что это?
Немец встал ко мне спиной, согнулся и откуда-то из-под прилавка достал сувенир – деревянного Щелкунчика! Ну, надо же! Я только сегодня напевала музыку Чайковского… оказалось – не случайно. Продавец пояснил, что это традиционный сувенир для Нюрнберга, так как действие сказки Гофмана происходит именно в Нюрнберге. Взбудораженная цепью мистических совпадений и фантастических событий, я вышла из магазина.
Разгадка сна. Двойник продавца из Измайлово. Музыка Чайковского. И подарок в виде фигурки Щелкунчика! Все эти приятные неожиданности и открытия сегодняшнего дня пытались соединиться вместе и отыскать логическое объяснение последовательности событий, но ничего не получалось – калейдоскоп прокручивался в голове в который раз, но из осколков никак не складывалось единое целое. Фрагменты так и оставались отдельными эпизодами, не более того.
Я брела по городу с умиротворенной счастливой улыбкой на лице.
Чувства переполняли, мне так хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью, но я здесь никого не знала, да мой немецкий оставлял желать лучшего. Смеркалось. Стали зажигаться фонари, вывески названий магазинов и огоньки в витринах. На рыночной площади я присела за столик открытого кафе, ведь я с утра я ничего не ела и немного проголодалась. Заказала сосиски с капустой и кружку пива. Принялась ждать. Тут совсем рядом я услышала пение. Чистые девственные ноты. Хрустальный голосок. Это была девочка-подросток. Она стояла посреди площади у фонтана и пела, ей аккомпанировал на электронном органе пожилой мужчина, то ли отец, то ли дед. Его инструмент пел голосом старинного клавесина, а девочка исполняла какую-то трогательную старинную немецкую песенку… У меня чаще забилось сердце, эта юная певица вызвала у меня кроме восторга перед ее талантом — массу эмоций, и все они вторили моему сегодняшнему настроению. Мне хотелось подскочить и расцеловать эту девочку, я еле сдержала себя. Было бы неприлично, тут никто не мешает уличным музыкантам зарабатывать на хлеб. Девочка продолжала колдовать с неспешным музыкальным повествованием, выводя невероятные пассажи и беря высокие ноты. И тут ко мне пришла неожиданное решение подарить ей игрушку – Щелкунчика! Только я поднялась из-за столика, как улыбчивая полненькая официантка в баварском национальном переднике принесла мне еду и принялась заботливо расставлять на столе. Я не смогла уйти и стала ей помогать. Еще мы обменялись парой фраз с этой девушкой, а когда она ушла, то я обратила внимание, что музыканты куда-то исчезли. Никто больше не пел и не собирал милостыню. Я решила, что они вернутся и принялась уплетать мой ужин, запивая его баварским пивом. Но девочка с мужчиной не появились. Так Щелкунчик остался у меня.
Оставался всего один день моего пребывания в Баварии. Давно мечтала посетить замки Нойешванштайн и Хойешвангау. Купив билет на автобус, я отправилась к сказочным островерхим дворцам, что находятся среди Альпийских гор. Вначале ничто не предвещало приключений — их и без того хватало, тех, что случились вчера. Ехала в состоянии умиротворения после бурного праздника. Резких всплесков эмоций не хотела и не ждала, мечтала просто осмотреть замки и подышать свежим воздухом горного леса. Зачем-то взяла с собой Щелкунчика, до того он мне понравился что не могла с ним расстаться! И потом этот маленький персонаж напоминал мне о моей причастности к Нюрнбергу. Это грело мне душу.
Ощущение, что я путешествовала уже не одна, присутствовало теперь постоянно, и я время от времени доставала фигурку Щелкунчика и любовалась ею. Автобус накручивал обороты, забираясь все выше и выше по горному извилистому шоссе, ведущему к замкам. Внизу показались долина, и дорога по которой мы только что ехали, только совсем уже миниатюрная.
Остановка в горах. Кому что надо: закусочная, сувениры и туалет. Я разминаю ноги, брожу вокруг автобуса. Вышел покурить и наш водитель.
Вглядываюсь в его лицо и вздрагиваю. Это же тот самый продавец из Нюрнберга! Или другой продавец с измайловского вернисажа… Я запуталась. Или же они все батья-близнецы, что мало вероятно, или очень и очень похожи. Подхожу, чтобы поговорить.
Водитель на меня никак не реагирует, демонстративно отворачивается, делает вид, что не понимает. Ну и ладно, значит, это совсем другой человек.
В горах чистейший воздух. Сизые каменные вершины уходят высоко в поднебесье, нанизывая на себя серебряные облака. Зрелище это завораживает, я щелкаю фотоаппаратом. К нашей остановке подъехал другой автобус и тоже с туристами. Они оголтело высыпают из недр жаркой машины, наперегонки несутся к туалетам. Хорошо, что наши уже все тут и очереди никакой. Мы собираемся отъезжать. Но почему-то не едем. Водитель докурил сигарету и неторопливо пошел перекусить. Пользуясь случаем, я отбегаю подальше от дороги, чтобы снять красивый пейзаж. Изгиб дороги, горная гряда суровых исполинов и частокол высоких елей тянутся в бесконечность …
Мы снова в пути. Я перекусила бутербродом и выпила чаю. Но что-то не давало радоваться приближающемуся свиданию с замками. Сделалось тревожно на душе. Одиноко и неуютно. Щелкунчик! Он один мог меня утешить. Он лежал в пакте на верхней полке, его я не стала брать с собой на остановке. Пакета я не обнаружила, а вместе с ним и моего Щелкунчика!
Никогда не оставляйте без присмотра то, чем дорожите. На свете много нечистоплотности, даже заграницей. Очевидно, на остановке, когда я отбегала подальше, кто-то этим воспользовался. Мне было безумно жаль сувенир из города моих грез. Но что поделать… Иногда нужно уметь расставаться с тем, что мы боимся потерять, чтобы приобрести в замен что-то более ценное. Понимание это, увы, приходит к нам не сразу.
Мне было грустно. И даже не заметила, как прошла экскурсия по прекрасным замкам. Тот, другой автобус, что подъехал к остановке позже нашего, тоже остановился у замков. И те туристы, постепенно присоединились к нам, и мы вместе бродили по бесконечным комнатам и галереям дворцов баварских королей. У портрета Людовика второго я обратила внимание на девочку, которая держала за руку пожилого мужчину. Присмотревшись, поняла, что это и есть та самая девочка, которая так восхитительно пела в Нюрнберге! Когда она повернулась, то я увидела в руках у нее куклу – деревянного Щелкунчика… Только после этого я успокоилась. Все встало на свои места.
На этом мои приключения, связанные с пребыванием в Баварии, не закончились. И это было слишком для одной маленькой поездки. Достаточно было того, что образ продавца из Измайлово преследовал меня на протяжении всего путешествия. Еще раз он возник по дороге домой, но я уже ни чему не удивлялась. Привыкла и здесь в Баварии мистические события мне стали казаться чем-то естественным. Таинственностью был пропитан воздух, окружающая природа – все вокруг. Служащий в аэропорту, который проверял наши паспорта, был похож на обоих продавцов и на водителя автобуса, как под копирку, но я и глазом не моргнула, просто мило улыбнулась ему. И мне показалось, что и он меня узнал и улыбнулся мне в ответ милой отеческой улыбкой.
В родном городе я втянулась в привычный круг дел и забот, и со мной уже ничего интересного не случалось. Постепенно те острые ощущения великой радости стали потихоньку стираться из памяти. Коробки с пряниками я раздарила друзьям, оставив себе одну, самую красивую в форме сердца. Пряники оказались на редкость вкусными, и напоминали мне аромат нюрнбергских улиц, пропитанных привлекательными запахами баварских кондитерских.
Я растягивала удовольствие и ела по одному прянику в день, запивая его моим любимым мятным чаем. Таким образом, превращала вечерние будни в праздник.
Когда был съеден последний пряник, мне пришло необычное письмо.
Свои акварели я имею обыкновение размещать в интернете для продажи, как и рисунок с изображением Нюрнберга, практически копии картины Яна. На мой адрес пришло письмо, как я поняла это был отклик на рисунок, обращался ко мне некий адресат, мужчина, он хвалил мои работы. В конце письма он извинился и пожелал узнать, как называется город, что изображен на картине «Город мечты», так я назвала эту мою нюрнбергскую акварель. Я улыбнулась. Еще совсем недавно это же самое хотела узнать и я. Но самым интересным был тот факт, что автора письма звали тоже Ян! Опять мистика. Это было, конечно же, простым совпадением, так как художник, автор той картины на вернисаже, не мог обращаться с подобным вопросом, ибо он-то должен был знать город, который изобразил до мельчайших подробностей (сличала с фотографией!) Но от самого этого мистического совпадения становилось не по себе. Уж не много ли совпадений, связанных именно с Нюрнбергом?
Этому Яну я ответила и довольно скоро. Написала, что это Нюрнберг.
Ян рассыпался в благодарностях в следующем письме и пожелал непременно встретиться, чтобы отблагодарить меня за оказанную ему ценную услугу. Интриговал тем, что обещал рассказать при встрече нечто любопытное и для него важное. На уловку я повелась, хотя никогда и ни с кем не встречалась, познакомившись в сети. Считаю, что риск от таких знакомств выше, нежели приобретений. Предпочитаю ни с кем не знакомиться ни на улице, ни в интернете. Пошла на риск исключительно ради истории, хоть каким-то краем связанной с тем местом из сна…

И вот я жду незнакомого человека по имени Ян у памятника Пушкину. А там десятки молодых людей и не очень, и все шарят глазами, ищут своих. Как же я узнаю его? Перезваниваю. Смотрю, один из толпы, мужчина скорее молодой, чем старый, но уже солидный, берет трубку…
Одет он был в светлый плащ и беретку. Так любили одеваться художники в конце века. Делаю шаг навстречу. Навстречу будущему, в котором буду счастлива. Но я еще не знаю этого, оттого с опаской разглядываю незнакомца. Улыбка у него смущенная и робкая. Мне это импонирует – не люблю самоуверенных и грубых нахалов.
— Здравствуйте, Лилия, — отзывается Ян дружелюбно, жест рукой вокруг моей спины не соприкасаясь с ней, означает намек на защиту от остального мира. Он встречается у интеллигентов старого поколения, и напрочь отсутствует у молодых.
— Здравствуйте, Ян! Где мы поговорим?
— Неподалеку есть траттория, там уютно.
— Абсолютно не настроена на еду. Может быть, пройдемся по бульварам, и будем разговаривать?
-Тогда держитесь,- он подставил свой локоть. Я подумала, что с ним будет спокойно. Всегда. Отчего такие мысли после пяти минут знакомства?
Мы зашагали по предвесеннему Страстному бульвару, молча вначале и напряженно соприкасаясь рукавами. Прошли его, затем Петровский, и только вначале Рождественского Ян заговорил.
— Вас удивило мое письмо?
— Ничуть. Я и сама еще полгода назад была точно в таком же положении. Я пыталась узнать, где находится этот городской пейзаж, в каком городе?
-Так вы не писали его с натуры?
-Я писала его… впрочем, это неважно. Вообще-то я его срисовала, правда, по памяти с картины одного художника на вернисаже, кстати, вашего тезки. Его тоже звали Ян.
— Вот как? Это интересно.
Ян остановился и посмотрел на меня. А почему вы не думаете, что он это я? Ведь я тоже художник…
— Во-первых, вы еще ничего о себе не рассказали. А во-вторых, он же не мог писать картину, очевидно, с натуры и не знать, в каком городе он находится?
-Но вы же не писали вашу картину с натуры?
-Правильно, я ее перерисовала.
-Вот и я перерисовал.
-Ха! Так это были вы? Это ваша картина впечатлила меня на вернисаже?
Ян смущенно потупил взгляд. Скорее не смутился, а играл в смущение. Ему это нравилось. Производить на меня впечатление. Пауза означала, что это так.
-Так вы до сих пор не знаете название города?
-Я в поиске. Надеюсь, что вы мне поможете.
Я победно улыбнулась, завладев ситуацией. Мне это нравилось. И решила потянуть. А на самом деле включилась в игру. И полностью растворилась в обаянии этого не сказать, чтобы сильно красивого человека. Скорее оригинального.
-Скажите, Ян, а зачем вам это все? Это любопытство, и вообще этот пейзаж для чего было перерисовывать? Художники ведь не любят чужие картины. Стремятся создать свои.
-А я не утверждал, что перерисовал его с чьей-то картины.
Я вскинула брови.
-Тогда с чего же? С фотографии, которую вы отыскали в интернете?
-Не угадали. Какие еще будут варианты?
Игра меня увлекала. Я сильнее облокотилась на руку Яна.
-А давайте присядем вон на ту лавочку — я немного устала.
Мы приземлились. И тут меня озарило. Как же сразу не догадалась?
— Вы срисовали ее со сновидения? Этот город вам приснился?
— Догадливая девушка! – Ян умиленно посмотрел на меня.
Я молчала, открытие не давало мне говорить. Это было слишком. Но узнать хотелось.
— Скажите, а часто вам снился этот город?
— Может быть, хватит интриг? Это Германия?
— Нюрнберг. Я была там в этот году.
— А как узнали вы? Впрочем, не важно,- Ян вздохнул,- этот город снился мне почти каждую ночь на протяжении последних десяти лет….
Я взглянула на Яна. Этот человек оказался в схожей ситуации, и это было удивительно. Знак судьбы или ее насмешка?
— А мне всего пять…
-Не понял, чего пять?
-Снился всего пять лет. Меньше,- я вздохнула.
Мы сидели не шелохнувшись, переваривая наше открытие. Каждый по- своему. Что думал Ян? О знаке судьбы или о чем-то еще?
-Не может быть! Так это была ты!
Я удивилась его внезапному переходу.
-Где была? Вы меня встречали раньше?
-Ну конечно! В Нюрнберге! Во сне. Я постоянно встречал там девушку, но лицо свое она не показывала, прятала то под вуалью, то под полями широкополой шляпы, но чаще поворачивалась спиной. Но я знал, что она – моя судьба…
-Так может быть, это вовсе не я?
— Так, Нюрнберг снился и тебе тоже? И ты тоже пыталась найти разгадку… Не спроста ведь. Постой, а у тебя есть игрушка, такая деревянная, похожая на Щелкунчика?
-Была, но я ее потеряла в Баварии… А почему вы спрашиваете?
-Во сне та девушка подарила мне эту игрушку.
-Но ведь ее у меня больше нет!
— Потому и нет, что подарила…
-Я ее забыла в автобусе, и никому не отдавала.
Ян лукаво прищурился.
— А на это что скажете? – он расчехлил свою сумку и извлёк оттуда небольшой пластиковый пакет. Еще раз хитро, но ласково улыбнулся и протянул этот свёрток мне. В нём находился Щелкунчик, точно такой же, какой был у меня.
-Откуда он у вас? Ведь не из сна же материализовался? Это уже слишком!
-Разумеется, не из сна. Ладно, перестану тебя интриговать. Этот сувенир мне привезла племянница из Германии.
— А сколько лет вашей племяннице? – спросила я на всякий случай.
— Какое это имеет значение?
-Для меня — большое!
Мой собеседник пожал плечами.
— Она еще маленькая, ей всего девять.
— И она сама ездила в Германию?
— Нет, конечно. Она была там со своим дедом, а ездили они на курсы вокала. Дело в том, что Дашенька у нас талантливая девочка, очень хорошо поет и её пригласили совершенствоваться в Германию.
-А в каком городе училась Даша?
— В Мюнхене. Кажется, там она и приобрела этот чудный сувенир.
Настало время и мне многозначительно и лукаво улыбнуться.
-Нет, все было чуть-чуть по-другому. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
-Откуда ты знаешь? Ты знакома с моей племянницей?
— Возможно. Теперь после всего случившегося, я уже ничему не удивляюсь. Одно не могу понять – вы упоминала про какую-то девушку из сна? Это была Даша?
— Нет, это была взрослая девушка и точно не Даша. И она подарила мне Щелкунчика.
-А не многовато будет Щелкунчиков для вас одного? И почему сегодня вы захватили его с собой? Вы что-то предвидели?
— Хорошо, я все объясню. Это я попросил Дашу привезти мне из Германии Щелкунчика. Дело в том, что та девушка из моего призрачного города подарила мне такого же. Я надеялся, что этот сувенир приведет меня к разгадке и не ошибся!
— Я не понимаю ход ваших мыслей… При чем тут девушка из сна?
— Она – главная героиня моих сновидений и она…передо мной!
Такого от Яна я не ожидала! Он оказался наивным романтиком, таких мужчин просто не бывает… Мало ли что и когда ему приснилось? А может быть, он все это придумал? Хотя, все же его рассказ совпадал с моим и был похож на правду. Отличие состояло лишь в том, что в моих снах не было никакого молодого человека… Или я не помню? Не обращала внимание?
— Мне кажется, вы хотите произвести на меня впечатление, и на самом деле не было никакой девушки, тем более похожей на меня!
Ян отчего-то сделался грустным. Он искренне переживал, что я не поверила? – Придется вам все же его показать,- сказал он низким приглушенным голосом после небольшой паузы.
-Кого показать?
— Поехали, не будем терять время!
Мне хотелось сопротивляться, но я подчинилась и отчего-то покорно поплелась за этим странным художником. Мы сели на метро и поехали в сторону центра. Вышли на станции Арбатская, к старому Арбату. Затем свернули в переулок, и зашли внутрь симпатичного старинного особняка. На двери я прочла вывеску « Галерея Щелкунчик».
Внутри нее приятно пахло масляной краской и деревом. Мы оказались в небольшой уютной галерее, где с Яном окружающие здоровались весьма приветливо и с неким пиететом. Я быстро сообразила, что это была его собственная галерея.
— Ян, а почему название такое – «Галерея Щелкунчик»?
— Ее я открыл не так давно, а название пришло само собой после того сна… Поэтому я и ношу эту куклу считая ее своим талисманом. Кстати, он приносит мне удачу. После открытия своей галереи, у меня пропала нужда выставляться в Измайлово. На прошлой неделе к нам даже приезжали с канала «Культура» делать сюжет.
— Вот как! Поздравляю!
Я принялась с нескрываемым интересом бродить вдоль развешанных картин Яна и рассматривать их. Я обратила внимание на его картины еще в Измайлово и они мне очень нравились, но, увлекшись разгадкой призрачного города, уже не думала ни о чем, и соответственно не любовалась его картинами, как сейчас.
В огромном зале на самом почетном месте висел чей-то женский портрет, довольно большое полотно. Издали я плохо вижу, поэтому подошла поближе, чтобы разглядеть творение.
Подошла и обомлела. С картины смотрела я сама. Быть этого не может! Ведь с Яном я познакомилась только сегодня!
— Что это за шутки? – спросила я строго.
— На этой картине я запечатлел ту самую девушку из сна, которая и подарила мне Щелкунчика…
Ко мне стали подходить какие-то люди, улыбаться и расспрашивать о том, кто я и как познакомилась с Яном.
Я же не могла и слово промолвить, находилась под впечатлением и насилу отвертелась от любопытных расспросов. Мне надо было побыть одной, я извинилась перед Яном и быстро покинула галерею. Художник хотел меня проводить, но я поймала такси прямо у галереи, и на его глазах успела запрыгнуть в машину.
Таксист спросил, куда ехать.
— Просто возите меня по Москве,- ответила я.
Скорее всего, такой выгодный пассажир попался ему впервые водитель с радостью принялся катать меня по вечернему городу. В летящем автомобиле я соображаю быстрее и лучше. Мозг начинает лихорадочно и четко работать, в соответствии с бешеным ритмом нашего века. Ездили долго, не могу сказать точно: два или три часа? А может и все пять? Когда я пришла в себя, ночных огней поубавилось, как и людей на улицах, что говорило о наступлении Московской ночи. Таксист ни о чем не спрашивал, а только крутил руль, и наворачивал обороты по центральным улицам, проезжая уже по третьему разу по одним и тем же маршрутам.
Когда в который раз мы выехали на Новый Арбат, я попросила его вернуться на то место, откуда он меня забрал. Дядька хмыкнул, но промолчал, предвкушая свой гонорар, и то, куда он его потратит.
На что я рассчитывала глубокой ночью? На то, что Ян дожидается меня в своей галере и не спит? Что из-за меня не поехал домой? Но ведь он ничего не рассказал о себе и о своей семье… Мало ли, что ему снится девушка, похожая на меня? И, несмотря на это, он может иметь жену и кучу детишек! Одно другому не помеха.
И все же я вышла из машины, отпустив таксиста, и шла теперь по пустынному арбатскому переулку, освещаемому одиноким фонарем, и совсем не думала о том, что метро, скорее всего, давно закрылось, а последнее такси я отпустила…
Я дернула за массивную бронзовую ручку двери, которая вела в галерею. Она не поддалась. Конечно, она была заперта. А как должно быть иначе после полуночи? И в витрине не горел свет… Тут я заметила сбоку звонок и нерешительно нажала на него. По-прежнему никто не откликнулся.
Вдруг сзади раздался глуховатый мужской голос.
— Девушка, вы что, заблудились?
Я обернулась. Рядом стоял мужчина в спецовке то ли строителя, то ли рабочего. В руках у него была метла. Дворник? Но что он делает здесь в столь поздний час? Пригляделась и ахнула. Этого человек я встречаю в последнее время подозрительно часто. Он был похож и на продавца в Измайлово и на водителя автобуса в Баварии.
— А зачем вы преследуете меня? – спросила я довольно строго.
— Вы ошибаетесь – я вижу вас впервые.
Наверное, это мне мерещится всякая чушь. От нервного напряжения, накала последних событий.
— Извините. Я не заблудилась, просто мне сегодня не везет. И меня кажется тут никто не ждет…
— Напрасно так считаете. Как раз наоборот. Я у дома напротив прибирался, и очень удивился, что галерея никак не закроется. И я подумал, что это неспроста. Мужчина явно кого-то ждал, все выходил на улицу и всматривался в лица прохожих. Затем он ходил взад-вперед по галерее, так люди себя ведут, когда находятся в ожидании. Теперь я понимаю, кого он ждал..
— А давно это было? И вы не видели случайно, уехал ли тот мужчина из галереи?
— Последний раз он вышел полчаса тому назад. Затем запер двери и ушел.
Этого и следовало ожидать. И на что я только надеялась? Можно было позвонить Яну, но делать это категорически ре хотелось. Не то было у меня положение в эту минуту. Я готова была только к личной встрече. Скорее всего, мне нужно было поскорее уходить, ловить машину и ехать домой. И вообще не появляться больше в жизни Яна. Так будет лучше для всех. Ноль терзаний и волнений. Не нужны мне эти глупые романтические истории с непонятными незнакомыми художниками и их странными совпадениями.
Я решительно развернулась, чтобы поскорее уйти. Но дворник поймал меня за рукав.
— Куда же, вы, постойте! Вам сейчас нужно в кафе «Гранд кофе», оно за углом.
— Я не голодна. Спасибо. Мне пора домой.
— И все же зайдите туда…Там вам будут рады…
Я старалась не смотреть на двойника продавцов и водителя. Рассматривала свое отражение в витрине. Выглядела ужасно. Пора домой и в душ.
— А откуда вы все знаете?
Мне не ответили. Я повернулась. Рядом никого не было. Мой собеседник исчез. Странный, очень странный тип. И отчего он все время возникает на мое пути? Уж не заболела ли я и мне все это кажется? А, может быть, мне стоит снова почувствовать себя маленькой девочкой и поверить в добрых волшебников?
Позвонив в дверь еще разок, я решила больше не играть с судьбой и поехать домой. Только метро не ходило уже давно, а на такси, кажется, уже и денег не осталось. Нужно переждать до утра. А для этого найти круглосуточное кафе. Что там говорил этот дворник или рабочий? Гранд кафе, кажется?
Я завернула за угол. Действительно, в небольшом переулке светилась всего одна вывеска – «Гранд кофе». Я вошла вовнутрь. Посетителей совсем не было, если не считать какого-то мужчину. Он сидел спиной и читал газету. Я устроилась за барной стойкой, мне показалось, что это самое безопасное место, все же ночь. Заказала капучино и эклер, прошла в дамскую комнату, привела себя в порядок, а когда вернулась мой кофе аппетитно дымился, а эклер лежал рядом на огромном а блюде и был полит сверху шоколадом.
Только я с радостью прикоснулась к чашке, на мое плечо кто-то положил руку. Это был Ян. Волшебник меня не подвел, это он читал газету, на нем был этот же плащ цвета хаки.
Он стоял рядом и ничего не говорил. Это было более чем странно, мог бы хотя бы обрадоваться для приличия. Тому, что девушка ехала к нему через весь горд, ночью, рискуя. Он только смотрел на меня и все. Его глаза заслонили мне весь остальной мир. Только эти глаза без дна смотрели на меня слишком серьёзно и строго. Он меня осуждает? Не доверяет? Разочарован? Вначале я ничего не понимала. Такие необычные люди мне еще не встречались. Я не понимала его вначале. Но потом… Он улыбнулся. И эта робкая улыбка сказала мне обо всем и ответила на все вопросы. За долю секунды я даже поняла то, что, казалось, не пойму никогда. Например, я вдруг с удивлением для себя приняла тот факт, что этот мужчина был только мой. Все эти годы, несмотря на то, что мы не общались. Я знала теперь, что он поймет меня лучше любого другого, и что мне некуда теперь спешить и некуда идти. Я пришла. Нашла его, моего героя и свою неотделимую теперь половинку. Как же так быстро можно понять столь важные и серьёзные вещи? Чувствую ваше недоумение. А разве с вами никогда не случалось прозреть в одночасье, понять нечто важное за секунду, притом быть при этом уверенной в своей правоте на все сто процентов. Именно так и случается, когда вы вплотную встречаете то, что давно ждали, что действительно ваше и ничье больше. Например, видите в магазине только вашу вещь и не примеряя берете ее, так как уверены она вам подойдет. Только с человеком все тоньше и интересней. Почувствовал ли Ян тоже самое в эту секунду? Думаю, что да. А иначе и быть не могло.
Мы какое-то время стояли и смотрели друг на друга глаза в глаза потом почти одновременно сделали шаг навстречу… А потом я уже плохо помню очередность наших движений. Они были синхронными и гармоничными, мы поняли, что находимся внутри друг друга. Наши, уже общие руки, обнимали друг друга и ласково и одновременно крепко прижимали нас друг к другу. Потом тоже произошло и с глазами, носом и губами. Они каким-то причудливым образом переплелись, соединившись в новое открытие и это новое завладело нашими душами и телами…
В ту же ночь мы вдруг поняли, что это все следовало бы объяснить нашему разуму, хот я бы для приличия, потому что души не потребовали объяснений – и так было все ясно, даже слишком. Поэтому разговор все же состоялся, из которого каждый для себя уяснил, что ждал этой минуты больше всего на свете, а на до этого жил вроде бы и один, а на самом деле всегда был рядом: незримо, подсознательно… И уже тогда началась история наших взаимоотношений, а может быть и раньше, еще до нашего появления на свет…. Мы долго разговаривали в том ночном кафе, и поняли, что тот странный человек в образе то продавца, то водителя, то рабочего был никем иным, как ангелом-хранителем нашей любви, он вел нас навстречу друг к другу…
Возможно, это было простым совпадением и мы все это себе придумали? Да это уже и не важно, ведь то, что мы нашли друг друга и всему этому предшествовала такая невероятная история со снами, картинами и замечательным городом Нюрнбергом уже говорило о сказочности всей нашей истории, а в каждой сказке должны быть и добрые волшебники. Может быть, нам повезло больше остальных тем, что мы нашли свое счастье так необычайно… Но я уверена, что и в вашей жизни обязательно случится какая-нибудь волшебная история, и она будет только ваша, тогда вы сразу почувствуете это, и скорее впустите ее на порог, только не пройдите мимо и слушайте все подсказки судьбы и вашего ангела-хранителя, и вы тогда вы почувствуете себя счастливыми. Искренне желаю вам этого, а для начала запомните то, что сегодня вам приснится… Возможно, вы увидите именно сегодня ваш призрачный город счастья?

Понравилась статья? Поделитесь ею со своими друзьями по е-мейл или в социальных сетях, нажав на кнопки внизу:

Мои стихи о Нюрнберге  Статья о Нюрнберге   Мои фотографии Нюрнберга   Мои картины Нюрнберг   Я в Нюрнберге

ПОЭЗИЯ  ПРОЗА  ВИДЕОЗАПИСИ ТВОРЧЕСКИХ ВЕЧЕРОВ    ПЕСНИ НА МОИ СТИХИ

СТАТЬИ НА ДРУГИЕ ТЕМЫ